Интервью радиожурналиста Натальи Шадриной с художником Николаем Дудко

В Музее Н.К. Рериха завершила работу выставка буддийской живописи Николая Дудко «Танка — искусство эволюции», которая привлекла многочисленных посетителей, желающих познакомиться с этим уникальным видом древнего искусства. Но не менее интересными, чем созерцание танка, стали встречи с художником. Николай Дудко эмоционально, доступным языком рассказывал желающим об истории этого вида искусства, его философии и о себе. Вот небольшое интервью, записанное во время таких встреч:

Н.Ш.: Мы живем в очень тревожное время, когда легко впасть в отчаяние от того, что мир балансирует на грани катастрофы. Для верующих точкой опоры становится религия. В нашей многонациональной стране сосуществуют разные религии, которые не антагонистичны, поэтому любой человек волен следовать той, которая ему близка по духу. Как Вы пришли к буддизму? И что было раньше — философия или живопись?

Н. Дудко: Мой путь мало чем отличается от пути любого другого современного европейского человека. То, что Вы уже сказали, на сто процентов правда, что время становится сложнее. И чем дольше мы живем, тем оно становится сложнее и сложнее. Эти проблемы, стрессы, кризисы — кризис внутренний, кризис внешний, который тоже оставляет большой отпечаток внутри человека.

Меня, молодого человека, 35 – 40 лет тому назад это привело к буддизму. И прежде всего, конечно, через визуальную сторону, поскольку я художник. Красота древней Индии, древнеиндийского искусства, китайского искусства и т.д. Чем больше я начинал в это погружаться, тем больше понимал, что за этим всем в большей или меньшей степени стоит философия. И философия не просто как знание каких-то понятий и понимание этих понятий, а более того — как применение этих знаний в своей собственной современной жизни.

И тогда на моём пути повстречались мои первые учителя, которые начали открывать мне глаза, объяснять, даровать мне понятие, что буддизм — это не что-то такое внешнее, формальное, религиозное, традиционное, а что буддизм — это современное, живое, очень практичное, очень прагматичное даже для меня учение, то, что я могу применять и тем самым сделать свою жизнь лучше, сделать её легче, проще. А раз моя жизнь будет проще, то и людям, которые рядом со мной находятся, в большей или меньшей степени, будет жить со мной проще. Для меня это первые шаги в буддизме.

Н.Ш.: Вы говорили, что танка — это своего рода икона. Но писать иконы разрешено далеко не всем. Как получилось, что Вы стали настолько широко известным и популярным художником в этой области?

Н. Дудко: Пожалуй, это благодаря моим учителям. Тем моим самым первым учителям, с которыми я познакомился в пору моей молодости, и тем, с которыми мне довелось повстречаться чуть позже. Учителям, которые говорили: «Ты художник, ты можешь рисовать танка». И, действительно, я начинал тогда пробовать, пока совершенно по-любительски. В то же самое время эти же учителя говорили: «Но для того, чтобы тебе это было легко сделать, ты должен учиться».

После этого я учился 35 лет в Монголии, Непале, Бурятии, в Индии. И до сих пор, честно говоря, я продолжаю учиться в этом направлении. Т.е. стараюсь усовершенствовать своё искусство танка, своё понимание танка до звенящей ясности. Мне бы очень хотелось, чтобы, находясь рядом с моими работами, люди могли бы чувствовать эту вибрацию, чувствовать этот свет и, может быть, наслаждаться или применять, использовать этот свет для своего блага. Вот к этому я стремлюсь.

Н.Ш.: Я слышала о том, что Вы и краски применяете особенные?

Н. Дудко: Да, краски древние, традиция древняя. Опять-таки, благодаря моим учителям мне посчастливилось прикоснуться к этой древней традиции. Та школа, в которой я работаю, по-тибетски называется «менри». Благодаря моему учителю, у которого я учился в Индии, учитель по рисованию, его имя Ген Сангей Еше. Мне посчастливилось с ним повстречаться в 95 году, получить от него благословение, получить от него все знания, которые я только мог взять. На все вопросы я получал чуть-чуть больше ответов, чем я спрашивал. Это величайшее счастье, поскольку он носитель традиции «менри», т.е. он учился у своих учителей ещё в том старом Тибете. Его учителя учились в своём древнем Тибете, и вот эта линия преемственности сохранилась. Моё величайшее счастье, что я тоже являюсь частью этой линии, передачи того духовного буддистского знания искусства танка. И стараюсь это знание как можно чище нести дальше.

А в основе, естественно, лежат древние традиции. Это минеральные краски. Этих красок всего пять. Потому что это тоже связано с философией, мировоззрением буддизма. Т.е пять — это первый элемент, основа всей Вселенной. Так вот эти пять цветов —это киноварь, лазурит, малахит и т.д. Всего пять оттенков минеральных красок. Также используются растительные краски. Такие, как индиго, шафран и другие. Или животного происхождения, но тоже природные. Всё это на базе мездрового клея используется. Мездровый клей — связующая на животной основе, потому что техника этого требует. И вот живопись танка заканчивается золотом, это золото 999 пробы. Самородки, растворимые в ртути до пудрообразного состояния. Чистое, ни с чем не смешанное амальгированное золото. И вот этим порошком я работаю. Это ни с чем несравнимое удовольствие, радость творчества танка. Еще один из синонимов искусства творчества — искусство радости, бесконечное поле именно для творчества человека.

Н.Ш.: Я посмотрела выставку несколько раз, там столько различных эпизодов, своего рода мозаика, но ведь это всё многозначно, каждый фрагмент о чём-то говорит?

Н. Дудко: Конечно, у всего есть свои значения. Причем, многоуровневые, многоплановые значения. Танка — это тибетское слово, и оно переводится как «свиток». Т.е. это живопись, или произведение, сделанное на полотне, которое сворачивается и разворачивается. Синоним этого слова — «икона». Но ещё одно выражение, которое можно применить для понимания, танка — это искусство символов. Всё, что нарисовано графическими средствами, имеет то или иное символическое значение. И вот эти символы, как зашифрованные знания, несут на себе информацию. И человек, который считывает эти знания, на своём уровне их понимает. Т.е. человек условно базовых знаний или начального пути поймёт их по-своему, адаптирует их для себя и начнёт применять эту визуальную сторону в своей практике, в своей медитации, в своей духовной работе на своем уровне.  

Человек более продвинутый те же самые символы прочитает и совершенно по иному будет их использовать. Поэтому здесь такая многоплановость существует, и грандиозный символизм именно в этом: зашифрованные знания, зашифрованная информация и зашифрованная философия. Но не специальный шифр, а это такая форма для этого искусства.

Например, что обозначает лотос? Все прекрасно знают, что Будда или Тара сидят на лотосе, а лотос символизирует чистоту. В данном смысле чистота — это то, что возникло из этого цветка, что находится на этом цветке. Но мы все знаем, что лотос произрастает из болота, из грязи. Это символ сансары, символ нашего бытия, символ всей нашей жизни, круговерти. Лотос, возникая из этого бытия, открывается безупречно чистым.

Символ Будды, восседающего на лотосе, именно чистота посреди сансары. И это путь, который он указал, путь реальный. Будда был реальный принц, реальный человек, жил две с половиной тысячи лет тому назад. И он своим примером показал, как можно достичь просветления, как освободить себя от грязи, от проблем сансары. Т.е. грязь условная, конечно, это духовная нечистота. Надо прийти к просветлению и к свету. Будда говорил: «Вы — свет». Так вот лотос раскрывается, а внутри его свет.

Н.Ш.: Мы начали наш разговор с констатации сложного периода, в котором мы живём. Что бы Вы посоветовали людям, какой сделать первый шаг для обретения духовного равновесия?

Н. Дудко: Что мы можем для себя сделать? Зеркало, которое всегда присутствует в наших домах, мы должны повернуть к себе. Посмотреться в это зеркало и подумать: что я могу с собой сделать? Как я могу себя поменять? То есть всё надо начинать с себя. И как только мы начинаем что-то менять в себе, так и внешний мир начинает вокруг нас меняться в лучшую сторону, добрее становится, миролюбивее, дружелюбнее становится. И не потому, что мы его поменяли, а потому что мы сами поменялись.

Интервью у художника Н.Н. Дудко взяла радиожурналист Н.П. Шадрина

 Рассказать друзьям:

Вся работа СибРО ведётся на благотворительные пожертвования, доход от продажи музейных билетов существенно меньше, чем затраты. Пожалуйста, поддержите нас любым вкладом: